Верлибр о путешествии через ворота смерти.
Весь вечер в усталых руках вертел тяжёлую беретту.
Оранжевые блики так медленно ползли по стенам, цепляясь за шпили затихающего города.
Неясный гул, чужие шаги, безразличие ночных птиц.
Смотрел в серо-черные глаза ночи. Долго. И наконец спустил курок…
Вспышка,
алый огонёк сигареты — старый маяк на берегу чёрных вод.
Я так давно слушаю вздохи волн, что наконец стал различать их голоса.
Ступил в обжигающий холод прибоя, прислушиваясь. Ещё не веря чувствам, как слепой. С каждым шагом борясь с дрожью, со страхом, все дальше и глубже.
Холод и жуткое чувство, что берег за спиной слишком далёк. Но всё громче такие странные голоса, целые фразы на непонятном языке.
Волны сбивают, камни на дне скользят, дрожь бьёт тело. Но ещё чуть-чуть, еще немного — я найду.
И вдруг, срываюсь в обрыв, судорожно барахтаюсь в волнах, теряя остатки сил.
Сумрак,
гул,
голоса,
холод,
боль.
Когда ужас совсем стер сознание, чьи то крепкие руки схватили меня. Отрешенно и безвольно не пытался и не двигался вовсе. Почувствовал как тело бросили на твердую поверхность.
Было ночное море, была деревянная лодка с тусклым фонарём, был Он и что-то почти переставшее быть в его лодке. Я только видел, не задевая виденное сознанием.
Он медленно правил по черной глади. Небо было усыпано звездами и всполохами авроры, и как не медлительно было движение лодки, что-то подсказывало, что она несётся всё быстрее и быстрее.
Скорость не подвластная человеку. Мы плыли по черной глади, оставляя лишь легкую рябь. Изменилось время и пространство, звезды двинулись со своих мест и млечный путь закружился. Странно, что два крохотных создания могут двигаться наравне с вечными.
Времени не было, широкие дуги звездных путей не имели значения. Рябь на воде появлялась и застывала. Он правил в безмолвии.
Постепенно все заливал свет, исчезло небо став непроглядно белым, медленно светлела водная гладь. Всё ярче и ярче.
В этот момент я почувствовал тепло, и вдруг снова стал собой. Ослеплённый со сдавленной грудью, тело казалось странным и совсем не слушалось. Со значительным усилием, как будто делаю это в первый раз, я вздохнул и закричал.
Меня обняли и прижали к чему-то тёплому, живому. Слышал ласковый голос и мерные удары, но всё ещё кричал, кричал, кричал.
Тепло постепенно укутывало, страх ушёл, мерный стук и тихий голос убаюкивали, я растворился в долгожданном спокойном сне.
